Боксер - история породы в СССР и России
eriksoniana   18.11.11, 12:34

Дореволюционный период

Когда боксеры впервые появились в России, в точности неизвестно, однако можно с уверенностью сказать, что это произошло почти сразу после зарождения породы. Более того, еще задолго до этого в России имелись в наличии предки боксеров – булленбайсеры. К примеру, в Зоологическом музее С- Петербурга, на стенде экспонатов Кунсткамеры периода 1716 – 1725 годов имеется чучело собаки, под которым подписано: « Собака породы буленбейцер (быкодав) по кличке Тиран». Известно, что это была одна из любимых собак царя Петра 1. Представленная здесь собака более напоминает современного дога, нежели боксера, но это лишь указывает на разнообразие типов среди булленбайсеров тех времен.
А вот более позднее свидетельство: на Катрине знаменитого русского художника А.П. Брюллова, датированной 1822 годом, изображена русская княгиня Н.С. Голицына со своей собакой, и в этой собаке мы без сомнений узнаем булленбайсера (пусть вас не смущает явно нерусский пейзаж за спиной княгини: ведь это не фотография, на каком фоне изобразить объект зависит только от фантазии художника).
Но, впрочем, на территории России издавна водилась и своя порода догообразных собак, которую можно рассматривать как русскую разновидность булленбайсера. Это были бесстрашные, очень крупные и могучие собаки, ведь им приходилось сражаться преимущественно с медведями. Нередко их сражение с медведем демонстрировалось в качестве аттракциона на ярмарках. Меделян – так называли эту породу. Первые упоминания об этой старинной русской породе относятся к концу XVI века. В документе сказано, что на псарне царя Федора Иоанновича имелось два кобеля – меделяна. Большими любителями забав с меделянами были и царь Иван Грозный, и императрица Анна Иоанновна. Вплоть до середины XIX века меделяны были весьма многочисленны. Однако после широкого распространения огнестрельного оружия, уменьшения численности медведей и запрета правительством травли медведей на ярмарках, эта порода понемногу стала исчезать. В начале ХХ века отдельные охотники – любители предпринялиусилия по сохранению породы. Еще в 1914 году их использовали в охоте на медведей. Однако начавшаяся Мировая война, а затем революция и последовавшие за ней разруха и красный террор уничтожили породу окончательно.
Теперь конкретно о боксерах. Поначалу их в России чаще всего называли немецкими бульдогами под общим названием « бульдоги». Поэтому сегодня точно определить по каталогам количество боксеров на российских выставках тех времен практически невозможно. Например, в каталоге выставки собак, проходившей в мае 1907 года в С- Петербурге, из 20 записанных бульдогов у трех отмечено, что они вывезены из Германии, и скрей всего это были бульдоги, но только у одного из них указано происхождение:
« Принцъ Аллашъ, кобель, 2 летъ, отъ
Ацоръ ф.д. Пассажъ и Клео ф.д. Бургъ. (Кенигсбергъ), продается за 350 руб. Зав. д-ръ Клокъ. Влад. Е.К. Ансонъ.» Заглянув в Племенную книгу удалось выяснить, что Аллаш является именно боксером, внуком знаменитой Меты ф.д. Пассаж, инбредный на нее 2 – 2. Кроме того, интересно отметить по поводу его цены, что, к примеру для сравнения, корова в те времена обычно стоила 15 – 20 рублей.
Есть и другие сведения о российских боксерах тех времен. В октябре 1908 года в С-Петербурге было создано « Российское общество поощрения применения собак к полицейской и сторожевой службе». В книге одного из руководителей этого общества г-на В.И. Лебедева «Руководство дрессировки полицейских собак», изданной в 1910 году, на фотографии с подписью «Начальник Омского сыскного отделения со щенками», в одном из щенков легко узнается боксер.
Также в немецкой книге о боксерах « Unser Hund ein Boxer» (авторы: J. Grosse и P. Holzhausen) имеется фотография, на которой запечатлена группа русских полицейских офицеров, бравых и усатых, рядом с которыми лежит очень неплохой для того времени белый боксер. Под фотографией подписано: « Санкт- Петербург, 1912 г.»
Таким образом, количество боксеров в дореволюционной России хоть и не было многочисленным, однако разведение их уже велось, их поголовье было сосредоточено преимущественно в руках высших сословий и полиции, где они ценились за свои отличные рабочие качества и применялись для полицейской службы. Это была одна из очень дорогих и престижных пород собак.

Довоенные и военные годы

Грянувшая в 1917 году Революция и последовавшие после нее гражданская война, голод, разруха и красный террор уничтожили все царские полицейские структуры, представители высших сословий, как и служащие полиции, не успевшие эмигрировать, были истреблены почти поголовно. Добро их экспроприировано, собаки изъяты или перебиты. Служебное собаководство страны на некоторое время погрузилось в хаос, который, к счастью, продолжался недолго. Новым властям, как и прежним, также оказалось невозможным обходиться без новой полиции, которую с тех пор стали называть милицией (ведь в представлениях революционеров, которых царская полиция долгие годы преследовала и сажала по тюрьмам слово «полиция» звучало крайне одиозно, его оставлять было нельзя). Было невозможным обходиться и без новой армии. А новые полицейские и военные ведомства вскоре ощутили неотложную потребность в служебных собаках. Поэтому новые власти начали активно поддерживать развитие служебного собаководства.
Уже в 1923 – 1926 годах были проведены первые послереволюционные выставки в Советской России. Если на первой, состоявшейся в 1923 году, выставке не было представлено ни одного боксера, то на Всесоюзной выставке в Москве в 1928 году уже было представлено 12 боксеров, причем два из них – импортированные из Германии: Алекс ф.д. Вилла Берг ВZВ 20400 и Омар ф.д. Шпрессау ВZВ 18304.
Центром разведения боксеров тех лет оказался Ростов-на-Дону. Именно там было сосредоточено наилучшее поголовье и проживали наиболее квалифицированные Боксеристы. Три ведущих ростовских кобеля-производителя были импортированы из Германии, и являлись потомками легендарного Рольфа ф. Фогельсберг. Поэтому неудивительно, что большинство российских боксеров того времени имело ростовские корни.
Начиная с 30-х годов, лидером в разведении боксеров становится Ленинград. Во многом это было возможно благодаря бесконечному энтузиазму и таланту одного из известнейших советских боксеристов, посвятившего этой породе всю свою жизнь. Вера Александровна Обручева руководила разведением боксеров в Ленинграде с 1924 года до марта 1973 года – до последних дней своей жизни. У меня хранится Племенная книга боксеров Ленинграда, где лично ее рукой записан каждый боксер, рожденный в Ленинграде за все эти полвека. Ни одной записи чужой рукой! Можно даже проследить изменения почерка на протяжении жизни, здесь заметно дрожание руки больного человека в последние месяцы жизни. Эта книга вместе с автором пережила и сталинский террор, и ленинградскую блокаду, и ныне являет нам образец служения любимой породе.
Под ее руководством довоенное поголовье ленинградских боксеров начало быстро увеличиваться. На состоявшейся в 1933 году Всесоюзной выставке собак в г. Иваново участвовало 12 боксеров, и 10 из них ленинградские. За один только 1939 год в Ленинградском клубе было рождено 37 боксерят.
Однако начавшаяся в 1941 году война, оккупация Роства-на-Дону, длительная блокада Ленинграда, сгубили почти все поголовье. Одна ленинградская боксеристка, пережившая ужас блокады, рассказывала мне про двух сук боксерок, живших на Мойке и уцелевших. Героизм боксеристов, владельцев этих сук, поразителен: 900 дней и ночей город оставался окруженным вражескими войсками, в городе свирепствовал страшный голод, люди ели крыс, истребили всех кошек, были замечены случаи каннибализма, но племенные боксерки остались сохранены. Хотя, к сожалению, они оказались слишком исхудавшими для продолжения рода.
Множество боксеров было мобилизовано вместе с собаками других пород в Советскую Армию, где выполняли самую разнообразную работу, и лишь очень немногим из них посчастливилось вернуться. К концу войны поголовье боксеров было очень истощено. Предстояла кропотливая работа по восстановлению.

Послевоенный период

Итак, закончилась война. Эйфория Победы, всеобщего подъема, радости, что остался в живых, и уверенность в дальнейшей счастливой мирной жизни витала в воздухе. Солдаты возвращались домой, и каждый из них вез на Родину из далекой Германии какой-нибудь памятный трофейный сувенир: кто-то вез отличный немецкий фотоаппарат, кто-то -фашистский мотоцикл, а кто-то – породистую немецкую собаку. Многие из привезенных трофейных собак, в том числе и боксеров, были по тем временам отличного качества, однако почти половина из них были с потерянными родословными. Именно эти трофейные собаки на первых порах позволили быстро и качественно восстанавливать популяцию наших боксеров. Точней сказать, в СССР в те времена было несколько относительно изолированных друг от друга популяций.
Одной из важнейших популяций для нашей страны в те времена были боксеры Москвы. Несмотря на то, что город выстоял, и фашистским подонкам под Москвой досталось лишь утереться соплями и кровью, поголовье всех пород собак в городе оказалось в весьма трудном состоянии. Из довоенных собак лишь немногие могли продолжить свое участие в разведении. Поэтому использование привезенных солдатами трофейных боксеров было очень актуальным.
Прежде всего, среди привезенных боксеров следует отметить кобеля по кличке Никкель фон Дом, внук незабываемого Люстига фон Дом. Вот как его описывал выдающийся советский кинолог А. П. Мазовер на выставке в Москве в 1948 году:
« Крупный, породный кобель, крепкого сухого типа, что очень ценно в этой породе для нашего племенного материала. Прекрасная по форме голова, точеные линии сухой, высокопоставленной шеи. Хорошо развита холка, хорошие линии спины, груди и конечностей. Сухость конституции, являющаяся его несомненным достоинством, в то же время способствует проявлению ряда недостатков. Так, например, голова в профиль, из за недостаточного развития верхней губы, кажется несколько острой.
Хорошо развитый косяк, мускулатура немного легка для кобеля боксера, у которого требуется известная широта и массивность.
Никель сочетает в себе отличный экстерьер с высокими кровями лучшего в мире питомника этой породы и является не случайным продуктом, а как бы логическим концом длящейся уже несколько десятков лет селекционной работы с боксерами. Этим и объясняется его уверенное вступление в путь производителя, дающего хороший молодняк от сук, стоящих ниже его по классности.»
И все же, несмотря на столь лестные рекомендации, племенная деятельность Никеля сложилась не совсем удачно: его вязали с очень разными, часто не подходящими под него суками, то есть, чаще всего, подбирая ему партнерш непродуманно, а значит и результат получался преимущественно посредственный. Впрочем, была и еще одна весомая тому причина: мать Никеля, несмотря на благородство кровей, обладала весьма посредственным экстерьером.
Впрочем, чтобы понять каким путем и почему шло развитие нашей породы в те времена, нужно представить тех кинологов, которые руководили тогда их разведением. Были в истории нашей породы люди и хорошие, и не очень, как и сейчас. В этом контексте можно было бы вспомнить очень многих людей, но это невозможно. Поэтому представляю вашему вниманию только ключевые фигуры, влияние которых на развитие породы в те годы представляется наиболее существенным.

Мазовер Александр Павлович

Никогда не был владельцем боксеров, однако его роль в послевоенном развитии породы в СССР весьма велика. Он родился в 1905 году в Оренбурге, и, несмотря на то, что в его семье никогда не было собак, уже в 16 лет стал владельцем превосходной породистой собаки. Его первой собакой был доберман, внук знаменитого полицейского Трефа, с легкостью раскрывавшего по несколько преступлений в день. Говорят, преступники сдавались сами, не дожидаясь результатов расследования, если видели, что для раскрытия их преступления криминальная полиция привозила Трефа. Начиная с 1924 года, Мазовер уже руководил секциями доберманов и немецких овчарок при Всеохотсоюзе. В тридцатые годы он, в составе специальной кинологической экспедиции, путешествовал по Ямалу и по северу Красноярского края с целью научного исследования популяций северных собак. В годы войны Александр Павлович руководил ротой танкоподрывных собак, остановивших прорывы фашистских танковых дивизионов под Тверью и на ряде других фронтовых участков. Позже многие годы командовал подразделением минорозыскных собак, очищая русскую землю от послевоенных мин. Так что оставить военную службу ему было суждено только в 1963 году – почти через двадцать лет после Победы. Причем, лишь в чине майора, в котором и остался до конца своих дней.
Причин для его медленного карьерного роста было несколько: прежде всего, будучи образованным и прогрессивным кинологом, он твердо верил и применял практически законы генетики, которые в отношении кинологии были подробно рассмотрены и проанализированы еще в 1932 году советским профессором Н.А. Ильиным в его гениальном издании «Генетика и разведение собак». В 1948 году состоялась сессия Васхнил (Всесоюзная Академия Сельскохозяйственных Наук и Леса), где сталинские ораторы объявили науку генетику вредной, антисоветской и ложной, а ее сторонников – «приверженцами происков капитализма».
Другим ключевым моментом его биографии было первое издание его книги «Племенное дело в служебном собаководстве» Москва, 1948 год. Эта книга была весьма объемной и в ней рассказывалось не только о каждой служебной породе, но и об отдельных племенных линиях этих пород, культивируемых в СССР. К примеру, рассказывалось, что потомки такого-то кобеля немецкой овчарки все поголовно боятся выстрелов. Разумеется, определенным советским органам озвучивание подобной информации оказалось явно не по вкусу. Причем настолько, что второе издание этой книги оказалось вчетверо тоньше, хотя оно и до сих пор служит превосходным пособием для обучения кинологов, и, несомненно, является классикой российской кинологической литературы. Фактически все современные издания по экстерьеру собак во многом лишь повторяют сказанное в этой книге. Первое же издание этого труда уже давно столь раритетно, что даже при моем большом интересе к кинологическому антиквариату и регулярном обшаривании букинистических магазинов, мне не удалось заполучить эту книгу. Лишь однажды один обладатель этого раритета дал мне ее почитать на несколько дней. В те времена еще и в помине не было ни сканеров, ни копиров, ни кодак - пунктов. Так что я на стареньком «Зените» переснимал все наиболее для меня интересное, и, прежде всего, разумеется, касаемо боксеров, а затем ночь напролет в темноте алхимичил со своим фотоувеличителем и фотохимикалиями, благодаря чему ныне я имею возможность пользоваться этим материалом при подготовке своих книг и статей. Надеюсь, в одном из последующих изданий этого журнала будет возможным опубликовать эти материалы полностью.
Вопреки свалившимся на голову неприятностям, А.П. Мазовер обладал столь большим авторитетом в кинологии, что всегда продолжал оставаться на руководящих позициях в советских кинологических структурах. Многие годы он руководил секцией доберманов в Московском Доссаф и представлял интересы кинологов в Министерстве Сельского Хозяйства. А поздней, когда в 1972 году приказом известного авиатора, но совсем не кинолога, генерала Покрышкина догов, доберманов и боксеров выгнали из перечня служебных пород, а значит и из Досааф, а.П. Мазовер перешел вместе с секциями этих пород из Московского Досааф в Мгодс (Московское Городское Общество Декоративного Собаководства), преобразовав его в Мголс (Московское Городское Общество Любительского Собаководства). Руководителем этой структуры он оставался до конца своих дней.
После падения Фашисткой Германии среди советских людей сформировался стойкий негатив в отношении всего немецкого: ведь почти в каждой советской семье погиб кто-то из близких, а уж тем более наверняка, из дальних родственников в сражениях с немецкими захватчиками ( просто поражаюсь и не могу понять, как могли об этом забыть современные столь многочисленные русские неофашисты – наплевать на могилы погибших в войне с фашизмом собственных прадедов, вскидывать руки и кричать «Хайль», хваля убийц своих предков, – ведь это предательство, и даже не Родины, а памяти о собственных прадедах, имевших, а лучше сказать – имеющих, совершенно конкретные имена!).
Поэтому, прежде всего, в названии пород слово «немецкий» не должно было звучать, и с этого момента в СССР вместо немецкой овчарки появилась восточно - европейская, вместо немецкого дога – просто дог, а вместо немецкого боксера – просто боксер. Разумеется, с изменением названия должен был изменяться и Стандарт .В те годы выглядело не просто неприлично, но даже кощунственно руководствоваться нормативами, принятыми немцами. Итак, Стандарты надлежало изменить. В моем архиве сохранилось личное письмо Мазовера ведущему боксеристу того времени Обручевой Т.А.. О ней я уже упоминал в предыдущем издании этого журнала, а также вспомню еще и далее. Итак, беру это письмо в руки. Немного неряшливым и угловатым, весьма трудно читаемым мазоверским почерком в нем написано:

« Уважаемая Вера Александровна!
Давно, давно мы с вами не переписывались!
Пишу Вам частное письмо, официально должны сообщить Вам в клубе, что нам поручено Президиумом Федерации, а точнее племенной секцией пересмотреть существующий стандарт боксера. Работу решим производить следующим образом - Вы, вернее ленинградские боксеристы под вашим руководством, составляете свой проект стандарта, москвичи, секция боксеров, составят свой проект. Хорошо бы для пользы дела установить деловую связь и не иметь параллельной работы, и даже договориться об отдельных принципиальных вопросах. Мне поручено контактирование этой работы и окончательное подведение ее итогов. Конечно, вместе с Вами и Моск. секцией. Прошу очень – подумайте о наиболее приемлемой форме работы. Поговорите с вашими боксеристами. Время лучше не терять, начинать сразу.
Желаю Вам всего наилучшего.
21.01. 64. Ваш Ал. Пав. Мазовер «

Обратите внимание на дату – с момента окончания войны уже прошло почти двадцать лет. За это время Стандарты почти всех немецких пород в СССР уже успели весьма измениться. К примеру, в книге «Справочная книга по собаководству» изданной в Ленинграде в 1960 году под редакцией того же Мазовера в отношении боксеров уже четко было указано следующее: «Высота в холке: у кобелей 64 – 68, у сук 58 – 64 см; высота в крестце на 1 – 2 см. меньше. Индекс растянутости: у кобелей 100, у сук 100 – 102. Типичный аллюр – галоп».
Так что, судя по всему, это письмо было необходимо только для официальной регистрации уже установившихся после войны стандартов. И, разумеется, Обручева Т.А. отвечала, что, по мнению ленинградских боксеристов, собаки данной породы должны обладать именно вышеуказанным ростом и параметрами. То есть Стандарты поменяли еще ранее, очень вскоре после войны. К сожалению, я не располагаю точной информацией, когда в точности вносились изменения в стандарт и под чьими подписями, но хорошо знаю, что для дальнейшего разведения боксеров от изменений требований по отношению к высоте в холке проблем было немало. Большинство трофейных боксеров, а также экспортируемых и позже, обладали превосходным по тем временам сложением и правильным по европейским меркам ростам, но они были слишком малы по меркам Стандарта СССР. Так что от наших разведенцев требовалось немало усилий, твердости характера и нередко просто изворотливости, чтобы доказать неким руководителям Досааф – морякам, летчикам либо в лучшем случае кавалеристам, но уж точно не кинологам, что такой – то импортный кобель, несмотря на свой малый рост и буржуинское происхождение, может быть полезен в разведении советских боксеров. Причем это сопровождалось нешуточными опасениями быть обвиненным в пропаганде капиталистических достижений и западнопоклонничестве, ведь за такое можно было и головой поплатиться.
После демобилизации Мазовер руководил Московским Клубом Служебного Собаководства, а позже, начиная с 1973 года - основателем и руководителем Московского Общества Любительского Собаководства (МГОЛС). Вплоть до конца своих дней он активно судил на выставках и много преподавал на различных кинологических курсах. Мне, а также и моей жене Новиковой Евгении, посчастливилось обучаться на кинологических курсах ( я – в Московском Городском Клубе Служ. Соб. Досааф, а она – во Мголс ), где Мазовер традиционно преподавал разделы общего экстерьера собак и частного экстерьера пород. Это был приятнейший и интеллигентнейший человек, всесторонне эрудированный и превосходный рассказчик. На его лекции всегда сбегались все, кто на тот момент оказывались в помещении Клуба. Явки курсантов всегда были стопроцентными. Сейчас я с гордостью могу сказать, что Мазовер был моим учителем.
Умер Мазовер 6 марта 1981 года в поезде, возвращаясь с очередной экспертизы в одном из российских городов.

Плотникова Лидия Леонидовна

Информацией о ней я располагаю, к сожалению, скудной, и почти полностью от Натальи Михайловны Оленевой, о которой я обязательно расскажу ниже. Вот одно из ее писем, адресованных мне:

«В первые послевоенные годы секцию боксеров в Московском Городском клубе Досааф возглавляла Лидия Леонидовна Плотникова, человек мягкий и нерешительный, но прекрасно чувствующий суть породы. Она считала, что импортных производителей следует максимально использовать, т.е. всех, не имеющих серьезных дефектов. Однако, ей было крайне трудно в той обстановке проводить свою, единственно правильную линию, т.к. все немецкое было признано одиозным. Тогда же, кстати, и произошло идиотское переименование всех н.о. в ВЕО (даже привезенных много позже из Германии).
Кстати, Шерри фон Т. доживала свой век у Л.Л. Плотниковой, т.к. попала к нам уже в солидном возрасте и теряющей форму. Но голова у нее была замечательная, чистых линий. Это был уже промежуточный тип.
Арно (Егоровой) был, по мнению Обручевой, близким родственником Шерри (чуть ли не сыном).
Всех импортных боксеров я хорошо помню. Особенно хороши были Отто и Бодо – это были по-настоящему квадратные корпуса, а голова Отеля была, несомненно, современного второго типа, чем и «пугала», т.к. глаз привык к первому, и привыкали к промежуточному типу, а второй – пугал, особенно при большом зазоре, пусть и перекрытым верхней губой. Скрупулезно требовали «замок» т.е. чередование клык – окрайк – клык. В этом отношении особенно усердствовали ленинградцы. Они даже не возражали против прикуса клык – клык. А это, как правило, сопутствовало длинномордым экземплярам.
Как Отель, так и Арго з Закшина внушали с того разведенцам страх из-за их коротких морд и большого зазора. Л.Л. Плотникова с трудом добивалась пробных вязок для всех т.н. «трофейных» боксеров, которые резко отличались не только типом голов, но и ярким пигментом».

К сказанному здесь могу только добавить, что Плотникова часто выступала в роли эксперта, но на московских выставках преимущественно только в роли члена судейской коллегии.
Здесь стоит объяснить, что в те времена экспертиза в ринге происходила коллегиально – судейская коллегия состояла из Старшего судьи ринга и двух-трех судей. Решение выносилось совещательно, но решающее слово принадлежало Старшему судье. Старший судья после выставки своим подчиненным судьям выставлял оценки за качество их работы, что было важно для их дальнейшей карьеры, поэтому резона всерьез оспаривать свое мнение у них никакого не было. В свою очередь Главный судья всей выставки ставил оценки каждому старшему судье рингов. После каждой выставки проходило отчетное собрание по подведению итогов данного мероприятия, где Главный судья рассматривал каждую, по его мнению, оплошность судей. Так что у Старших судей тоже совсем не было резона противоречить мнению Главного. Таким образом, результат экспертизы далеко не всегда был чистосердечным мнением судивших экспертов, и Чемпионами часто становились не самые лучшие из представленных экспонентов.
Словом, Л.Л. Плотниковой достались в разведении боксеров весьма сложные времена, и остается только удивляться, что она в таких условиях сохранила верность своим принципам и прогрессивный взгляд на развитие породы.
После Плотниковой, как мне рассказывала Оленева, к руководству секцией боксеров в Москве «пришла жена замминистра Алексеева, владелица простенькой суки, а позднее Эдлера фон Шольценхоф».

Обручева Вера Александровна

В значительной мере она уже была представлена в предыдущем номере этого журнала, так что не буду повторяться. Лишь напомню, что, судя по представленному вам выше Мазоверскому письму, она имела влияние не только на развитие боксеров в Ленинграде, но и на формирование облика боксеров во всей стране. Она многократно выступала в качестве эксперта во многих городах Ссср, а значит, своими выставочными оценками, племенными рекомендациями и личными контактами способствовала развитию породы во многих регионах. Ее и сейчас в ряде городов старые боксеристы поминают добрым словом. Помню, когда в 1997 году вышла моя первая книга о боксерах, в которой не было ни слова о ней, мне немедленно позвонила из Екатеринбурга Ольга Александровна Соболева, боксерист, многие годы посвятивший развитию породы в своем годы, с упреками, что я не упомянул этого выдающегося человека. На тот момент я просто не обладал достаточной информацией в этом отношении, и получив ее в достатке поздней от Натальи Михайловны Оленевой, стараюсь заполнить этот первоначальный пробел.
Обручева свободно владела немецким языком и постоянно выписывала «Boxer blatter», очень многие из выписанных ей немецких журналов теперь хранятся у меня, по крайней мере почти за весь период семидесятых годов, а также ряд номеров 1937 -1938 годов.
Умерла Вера Александровна в марте 1973 года в Ленинграде.
Вот что писала мне в письме, датированном 14.12.97 г., Н.М. Оленева:

« Вера Александровна Обручева, создавшая в Ленинграде самое большое, самое ценное поголовье боксеров, умерла в 73-м году скоропостижно, в моем, примерно, возрасте. А ее богатый архив по боксерам был растащен. Кое-что спасла и передала мне Марина Борисовна Ногинова, но многое пошло прахом, так же, как и поголовье».

Далее из другого письма Н.М. Оленевой, датированного 26.01.98.:

« Марина Борисовна Ногинова – одна из любимейших учениц В.А. Обручевой, породой занимается много лет, но после смерти Веры Александровны сразу ушла из породы, также, как и остальные преданные делу: Лидия Сергеевна Синицкая, Татьяна Александровна Сытник, Кира Павловна Лапландская, Донат Николаевич Молчанов, Наталья Георгиевна Ганнельфельд – это была группа интеллигентнейших перербуржцев, а порода осталась в руках невежественных дельцов, более заботившихся о повышении собственных судейских категорий и карьере своих собак. Поголовье быстро и резко снизилось не только качественно, но и количественно».

Оленева Наталья Михайловна

Я давно и многократно слышал о ее успехах в разведении боксеров в восьмидесятые годы от Ерусалимского Е.Л. и Иванова А.С., но лично знаком не был. Здесь следует заметить, что Иванов А.С. в то время руководил разведением ряда пород, в т.ч. и боксеров, в Кинологическом клубе города Курска, где тогда и проживал. Причем эта порода была во внимании Клуба одной из приоритетных. Ряд курских производителей, по тому времени весьма прогрессивной внешности, были выборгского происхождения, то есть продуктом племенной деятельности Н.М. Оленевой, с которой он был лично знаком задолго до этого.
Помнится, мы всей нашей московской боксерячьей компанией в 1986 году ездили в Выборг на выставку, я видел выборгских собак, сделал много фотографий, которые и сейчас у меня хранятся, но чести познакомиться лично с Н.М. Оленевой тогда удостоен не был.
Итак, многие годы я оставался с ней незнаком, и, не обладая необходимой информацией, не придавал этому особого значения. И вот, когда в 1997 году вышла моя первая книга по боксерам, Иванов А.С. сказал мне приблизительно следующее: « Ты просто обязан в качестве подарка послать по почте свою книгу Оленевой, а также и познакомиться с ней». Я последовал его совету. И очень скоро я получил от нее письмо. Оно было датировано 14.12.97., и из него выше уже приводились цитаты. Но начиналось оно так:

« Дорогой Валерий Леонидович!
Благодарю за прекрасный подарок, и от всей души Вас поздравляю с успешным завершением такой отличной работы! Боксеры и их поклонники давно этого заслужили. А все, что издавалось у нас о боксерах, не тянуло отнюдь на столь солидную монографию. Спасибо Вам, но жаль, что такой маленький тираж. Надеюсь и верю, что это не последний Ваш опус.
В Ваше распоряжение передаю свой архив по боксерам за 50 лет, и посылаю пока его небольшую часть. Пусть многое устарело, но все равно, полагаю, Вам будет кое-что интересно. Остальное перешлю позже.
«Заболела» я боксерами в 12 лет, когда увидела их на Всесоюзной выставке в 1932 году которая проводилась в г. Иванове. Удалось же заняться ими лишь после войны в Москве, где я училась и долго жила».

Здесь следует добавить, что всю войну она прошла медиком до самой Германии. В послевоенные годы она беспрестанно путешествовала по всему Ссср, способствуя в качестве эксперта максимально скорейшему восстановлению советского поголовья собак, и не только боксеров, но и других служебных пород. Поздней, когда Оленева переехала в 1962 году в Выборг, она сначала стала активным деятелем секции боксеров Ленинградского клуба (ведь Выборг от Петербурга находится недалеко), и на протяжении десяти лет работала совместно с Обручевой. Поздней, после смерти Обручевой, когда обстановка в Ленинградском клубе создалась для нее невыносимая, она отстранилась от этой организации и вплотную занялась развитием боксеров непосредственно в Выборге, где ей удалось создать высококачественное и на тот момент самое прогрессивное в стране поголовье. Иметь боксеров из Выборга в те времена было почетно в каждом городе. Пожалуй, кроме Ленинградской секции, где может из зависти, может от дури, а может стремясь стереть даже память об Обручевой, испытывали к Оленевой нескрываемую ненависть.
Очень интересна история начала развития боксеров в г. Иваново, рассказанная мне Оленевой позже в нашей личной беседе, и записанная мной с ее слов, хотя и не дословно. Здесь удивительно переплетаются судьбы нашей страны, отдельных людей и наших боксеров.

Итак:
Николай Сергеевич Бубнов, нарком (сейчас называют «министр» - прим. авт.) просвещения, потомок управляющего Ивановской мануфактуры, приобрел в Москве суку от Бодо (Кравченко) и Асси (Пановой). Асси была маленькой темно-рыжей сучкой, привезенной после войны из Австрии с утерянной родословной. Приобретенная сука получила кличку Шерри, и имела некупированные уши. Николай Сергеевич был женат на своей гувернантке, и жил без детей. Вскоре НКВД вспомнило, что Бубнов – брат врага народа, и его сослали в Северный Казахстан (здесь невольно вспоминается известная песня Вертинского – « Ах, Караганда, Караганда, … » - прим.авт.)
Его домработница тетя Паша позаботилась о собаке. Шерри было тогда два года. Тетя Паша работала в этой семье всю жизнь, но собралась съездить в деревню к родственникам, и на время пристроила собаку через Плотникову повествователю этого рассказа, - Н.М. Оленевой. Шерри повязали с Люстигом (Люстиг фон Морисбург - прим. авт.). Вырос помет. Вернулась тетя Паша, и с Шерри уехала в Северный Казахстан. Тигровая сука из этого помета, получившая кличку Чага, имевшая немного удлиненную шерсть, и рыжая Чагра, уехали вместе с Оленевой, вырастившей их, в город Иваново. С них и началось разведение боксеров в этом городе в пятидесятых годах.

Умерла Н.М. Оленева 3 апреля 2004 года в возрасте 84 лет. Она успела передать мне весь свой обширный архив по боксерам, часть которого, как вы уже знаете, составляет архив Обручевой. Ныне он хранится у меня, и я свято помню, что настанет день, когда я буду должен передать его, дополнив собственным архивом, следующему Хранителю, у кого он будет не просто пылиться в углу, а будет и дальше служить источником исторических и племенных знаний для всех наших боксеристов.

Далее, продолжая речь о послевоенном развитии боксеров в нашей стране, я, прежде всего, предлагаю вашему вниманию выдержку из вышеупомянутого первого издания мазоверской книги, изданного в 1948 году:

« В настоящее время работа с боксерами сильно оживилась и успешно проводится в Москве и Ленинграде. Привоз производителей новых кровей открывает широкие возможности разведения. Из лучших собак следует упомянуть Аско, исключительного по типу и породности кобеля, обладающего очень крупным ростом, сильным костяком и мускулатурой, и Хикса.
Несмотря на отсутствие родословных документов, в Хиксе легко можно было угадать представителя крупнейшего завода боксеров «Дом», характерного своеобразным типом головы, сухим и крепким сложением.
Для использования в Москве имеются: Арно –породный, сухого сложения кобель; тяжелый и массивный Пайти, прекрасная производительница Шерри фон Таубенсхойсель (уже упоминавшаяся выше в письме Оленевой – прим. авт.), Никкель – обладатель очень хорошей современной родословной и др.»

Итак, в руках наших кинологов, несмотря на послевоенную разруху, оказались вполне достойного для тех времен качества племенные боксеры. Да и сами кинологи были хорошо образованными, преданными своему делу людьми. Поэтому неудивительно, что наши боксеры в пятидесятые годы были весьма достойного качества, вполне сопоставимого с уровнем боксеров других стран. Особо среди рожденных в те годы боксеров следует упомянуть, прежде всего, следующих: Эмир рожд.06.04.51.( Гримм ф Клаусдорф вл.Егорова & Ютта вл. Минькова) вл. Вольный Н.В., ставший основателем линии целой плеяды Чемпионов; и принадлежащая ему же, но записанная на жену рыжая сука Чили рожд. 28.03.51. (Сократ вл. Зедних & Айно вл. Гербих) вл. Вольная И.Н., вязки с которой оказались наиболее эффективными, их потомки оказали заметное влияние на развитие боксеров не только в Москве, но и в стране в целом. В первом же их сочетании 28.06.53. был получен весьма многочисленный помет, из которых наиболее известными были Воль - Эмир, Воль – Верный и Воль – Вега (вл. Жалнина), очень скоро удостоенная титула Чемпиона. Будучи повязанной с собственным отцом 14.03.58. она родила поме, одному из щенков которого было суждено стать известным Чемпионом. Эрика Вента – так звали эту суку, очень скоро стала лидером многих выставок.
Неплохо шли дела и в Ленинграде. Несколько грубоватые и не слишком голенастые, если смотреть с высоты нынешних времен, в те времена они, несомненно, были отличными представителями своей породы и могли бы уверенно экспонироваться также и на выставках европейских стран.
Также велось разведение боксеров и в других городах Союза, чему активно способствовали многочисленные поездки наших ведущих экспертов по всей стране.
Но близились другие времена, когда разведение боксеров оказалось в руках карьеристов, которые были, прежде всего, заинтересованы в продвижении личных собак и их потомков, для достижения личностных благ и повышения собственной судейской категории. В сущности, для них порода боксер была лишь средством доказательства личной значимости. Но о закономерных последствиях такого подхода к разведению боксеров я расскажу в следующей главе.